Shaul Reznik

Дочитал "Петуха искупления" Эли Амира (который на форзаце переводится как "Scapegoat"). Оценка - три с минусом. Стиль местами литературный ("она проткнула меня шампуром голубых глаз"), в остальном - салат оливье из хитов Фарида Аль-Атраша, социалистических спичей, плачей об идентичности, а также страданий насчет длины и поведения полового члена главного героя.

Очень краткое содержание: альтер эго автора вместе с другими репатриантами из Ирака и Марокко попадает в кибуц. Гордые иудеи по имени Лейла, Латиф, Салима и Нури, блюдущие обычаи типа просмотра танцев живота перед хупой, сталкиваются с незнакомой и не очень кошерной едой, Соней, Моней и Файбишем, речами о равноправии, портретом Сталина, музыкой Чайковского и сабрами-блондинками.

Последние считают понаехавших дикарями, поэтому предпоследним приходится удовлетворяться репатриантками из Румынии и Польши, в оставшееся время исполняя мелодии покинутых родин на уде (поручик, молчать), дарбуке и губной гармошке. Главный герой хочет быть не ассенизатором Нимродом, а педиатром Нури. В последней главе он привозит родителям некошерного петуха, но бдительные родители выбрасывают тушку на свалку истории.

Еще автор демонстрирует предательство залетевшей от сабры Цвики Нили-Лейлы, которая разлюбила Фарида Аль-Атраша в пользу израильских песен под аккордеон. Сам он не знает, к кому примкнуть, багдадским интеллигентам ли, варшавским социалистам ли. Чума на оба их дома.

Рут выходит из детского сада с прозрачной коробочкой: "Папа, мы лепили шоколадные шарики! Можно я их съем?" - "Можно, но оставь для Иммануэля хотя бы один". Рут начинает поглощать лакомство, о чем-то думая. Через минуту (и два съеденных шарика): "Папа, если я забуду, что надо угостить Иммануэля, это ведь не очень страшно, правда?"

Рут выходит из детсада с помятым куском пирога: "Папа, я больше не хочу". Отдаю Иммануэлю, который с удовольствием вгрызается в шоколадный крем.

Через пару минут Рут вспоминает о лакомстве и тянет руку к коляске. "Нет, милая, подарки - не отдарки". Поворачиваюсь к Иммануэлю: "Не размазывай пирог по лицу, пожалуйста".

Рут, умоляюще: "Папа, не говори "пирог". Говори вместо этого - "помидор". - "Но зачем?" - "Чтобы мне не было так обидно".

Сегодня имела место реминисценция "Винни-Пуха". А именно - главы, когда герои хотят поймать Слонопотама. Мозговой штурм ("Предположим, Пятачок, ты бы хотел поймать меня"), поросенок в качестве приманки выбирает мед, а медвежок пускается в сладостные рассуждения о том, с какой стороны он бы этот мед лизал.

Читаем "Дядю Федора, пса и кота". Доходим до главы, в которой Печкину подменяют посылку. Шарик предлагает подсунуть почтальону не просто пустой ящик, а заполненный орехами в подарок изобретателям электрического солнца. Рут не очень понимает, зачем нужны орехи. Поясняю: "Шарик хотел порадовать ученых. Предположим, ты бы кому-нибудь подарила рисунок. Что бы ты хотела получить взамен?"

Рут мечтательно поднимает голову: "Я хотела бы коробку шоколада. И еще такую коробочку с сердечками и разными украшениями". Киваю, продолжаю читать. Рут хватает меня за руку: "И еще туфельки! Я хотела бы туфельки!"

Рут, доедая третий шницель:
- Папа!
- Что?
- Свари мне суп из мяса. (Пауза). И без овощей.

Результаты визита к бабушке: любовь к куриному бульону и разученное стихотворение.

- Рут, давай испечем пирог?
- Давай! И печенье!
- Нет, либо пирог, либо печенье. Что ты хочешь?
- Пирог!
- С чем?
- С печеньем!

Имя экс-религиозной говнописательницы Йохи Брандес уже упоминалось на страницах этого уютного бложика. Однако ее предпоследняя колонка в газете ישראל היום побила все рекорды:



Брандес жалуется на то, что в наше время израильское общество делится на тех, которым пофигу пост Девятого ава, и тех, которые постятся, забыв о том, что Израиль - передовое государство, и особенно грустить нечего. Поэтому аффтарша предлагает следующее решение: она лично постится исключительно до полудня, а затем выпивает чашечку кофе и благодарит Государство Израиль за то, что оно есть.

Имеет смысл предложить писательнице более элегантное решение - поститься ежедневно, в перерывах между принятием пищи. Завтрак едим за Израиль, до обеда постимся за разрушенный Храм. Потом обедаем за Израиль, и так далее.

Приходится в очередной раз констатировать, что отход от религии для многих сопряжен с хроническим размягчением мозга.

Сегодня воочию видел реализацию призыва "Хлеба и зрелищ" - моя дочка, зажав в каждой руке по шарику фалафеля, сжимая зубами кусок лепешки и сидя в бельевой корзине, смотрела мультфильмы на ноутбуке.